Блиц-криг

Печать | Просмотров: 105732

Вымирание животных

Содержание материала

Страница 13 из 13

Тот факт, что люди стали, говоря словами зоолога Эдварда О. Вильсона “…в сотни раз более многочисленными, чем любое наземное животное сопоставимых размеров в истории жизни…” подводит нас к выводу столь же невероятному, сколь и очевидному – наш вид вышел из-под этого контроля. Точно так же, как океанское каноэ принесло крыс в реальную Новую Зеландию, уровень интеллекта, достигнутый людьми в последние 50 тысяч лет, вывел наш вид из “метафорического Серенгети”, в котором мы появились, в метафорическую Новую Зеландию – новое экологическое окружение, в котором наша популяция более не сдерживается природными силами на том уровне, который я назвал “поддерживающим биоразнообразие”.

Поскольку мы только начали осознавать его наличие, мы еще не уделяли особого внимания размышлениям о том, каким образом начало существовать новое экологическое окружение или метафорическая “Новая Зеландия” в которой мы теперь живем. Тем не менее, по крайней мере одно кажется ясным: беспрецедентная мощь человеческого вида кажется тесно связанной с развитием изощренного языка. Как я упоминал во введении, Джаред Даймонд приписывал сам “Великий скачок” возникновению современного уровня лингвистических способностей у гоминид. Я нахожу эти доводы убедительными – так же, как мощность отдельных компьютеров может быть увеличена путем объединения их в сеть, которая позволит проводить обмен данными, кажется резонным, что мощность человеческого интеллекта резко возросла, когда речь позволила сложным размышлениям перетекать от одного мозга к другому и от одной общины к другой.

{module Баннер2}

Ричард Докинс полагает, что появление развитых лингвистических способностей не только обусловило культурную и технологическую революцию человеческого вида, но и изменило базовый механизм самой эволюции. Язык, как он считает, заместил гены в качестве наиболее эффективного способа, изобретенного жизнью для развития и передачи информации. В отличие от ДНК, которая может передаваться только от организма к организму путем размножения, человеческие идеи, благодаря возникновению языка, могут стать объектом сознательного «мозгового штурма», могут изменяться и распространяться постоянно и безостановочно. Эти качества придают передаваемым от человека к человеку идеям (Докинс назвал их «мемами») такую скорость и гибкость, что движимая ими эволюция [культуры] идет гораздо быстрее, чем биологическая эволюция при помощи генов.

Более трех миллиардов лет ДНК была единственным репликатором в мире, достойным упоминания. Но это не значит, что она вечно будет обладать этим монопольным правом. Когда бы ни возникли условия, в которых новый тип репликатора получает возможность воспроизводить копии самого себя, этот новый репликатор будет брать верх и начнет новый виток эволюции своего собственного типа. Если эта новая эволюция начнется, она совершенно не обязательно будет подчинена старой. Старая эволюция, основанная на отборе генов, произведя человеческий мозг, создала “питательный раствор”, в котором возникли “мемы”. – “единицы культуры”. Как только появились мемы, способные к копированию самих себя, возник их собственный, гораздо более стремительный тип эволюции.

Джулиан Хаксли, использовав совершенно другую терминологию, нежели Докинс, 40 лет назад предположил, что “культурная трансмиссия” создала новые уникальные взаимоотношения между людьми и биосферой.

Исходя из привычного филогенетического взгляда, гоминиды являются просто одним филетическим таксоном (семейство Hominidae) из группы высших бесхвостых приматов или антропоидов. Однако подлинный эволюционный взгляд говорит, что они сформировали радикально новую и высоко успешную доминирующую группу, эволюционирующую чрезвычайно быстро благодаря механизму культурной трансмиссии. Человек, таким образом, достиг совершенно новой агенетической ступени и должен быть отнесен к отдельному уровню, который может быть назван “психозоологическим” или “Psychozoan”.

Гоминиды, или семейство людей следовательно, формируют единственное семейство в группо-уровне “Psychozoa”. Этот новый уровень обладает колоссальной таксономической важностью и по значимости сопоставим, по крайней мере, со всеми остальными группами в Царстве животных, хотя сам я предпочитаю рассматривать его как таксон, занимающий собой совершенно новый Сектор эволюционного процесса – Психо-социальный – в отличие от полностью не-гоминидного Биологического Сектора.

Приход в метафорическую “Новую Зеландию” не избавил, конечно, людей от нищеты и неудовлетворенных желаний навсегда. Новые ресурсы, которые технология и человеческая изобретательность предоставили в наше распоряжение, были огромны, но не безграничны. Уровень роста популяции, который довел численность нашего вида от 1 до почти 6 миллиардов особей за последние сто лет, весьма вероятно перейдет эти границы за время жизни уже существующих людей. Превышение этих лимитов вызовет страшный рост человеческой смертности, однако оно вряд ли будет угрожать самому существованию нашего вида. Тем не менее, оно, вероятно будет означать конец для миллионов других, не человеческих видов…Если люди уже уничтожили сотни тысяч видов своих собратьев по планете в течение сравнительно изобильного ХХ столетия, вполне представимо, что они разрушат значительную часть биосферы, в случае, если в XXI веке возникнет серьезный кризис ресурсов. Такое направления развития вида человек разумный будет огромной трагедией, даже если оно не затронет саму возможность существования жизни на планете Земля.

Я лично благодарен за то, что живу в этой странной “Новой Зеландии”, которую открыла изобретательность моего вида. Я благодарен за то, что живу в то время и в той стране, в которых человеческая жизнь более безопасна, чем когда либо в истории моего вида. Посещение мест, где еще осталась дикая природа всегда было одной из величайших радостей моей жизни, но у меня нет желания становиться подлинным участником природной экологической цепи, которой я наслаждался в Африке и в обеих Америках – я бы не хотел возвращаться в ситуацию, в которой экологическая интегрированность моего вида поддерживается тем, что с моей сегодняшней точки зрения, кажется ужасной ненадежностью жизни отдельного индивидуума.

Тем не менее, я стараюсь дорожить той огромной ценой, которую остальная часть биосферы заплатила и продолжает платить за невероятную степень безопасности, подаренную мне. Я также смею надеяться, что мне будет позволено использовать эту безопасность – мою долю метафорической “Новой Зеландии”, обнаруженной ошеломленным биологическим видом, к которому принадлежу и я сам – для того, чтобы сделать скромный вклад в формирование “пост-Серенгети” - сознания, необходимого для спасения достойной части биосферы.

Спасение этой “достойной части” может просто оказаться невозможным. В конце концов, точка зрения на вымирание больших животных, которую можно обозначить как “это сделали люди”, говорит нам, что наши предки оказались не способны предотвратить или даже осознать, что начался процесс глобального уничтожения мегафауны. Феномен спазма вымирания, спровоцированного человечеством, не был вызван к жизни в результате “ошибочного” или “неразумного” выбора.

Выбор требует осознания последствий и наличия альтернатив, а охотники-собиратели, жившие между 10 и 20 тысячами лет назад не могли представить, что они являются свидетелями уничтожения большей части крупных животных Земли. Даже “короткий” эпизод вымирания, подобный тому, который смел с лица Земли большую часть больших зверей Америки, занял не менее тысячелетия. Это не было феноменом, который можно осмыслить исходя из продолжительности жизни одного человека. Изустная традиция продлила бы рамки осмысления первых американцев на несколько поколений в прошлое, но они вряд ли могла дать им точную картину постепенно изменяющегося положения мегафауны на протяжении сотен лет в каждом уголке нового континента, который они колонизировали.

Процесс вызванного человеком вымирания, таким образом, начался скорее как трагедия, чем как преступление. Более того, люди, кажется, все еще не обладают достаточной мощью для того, чтобы контролировать свое воздействие на мир природы. Однако это никоим образом не означает, что они не успеют уничтожить большую часть видов живых существ соседствующих с ними на планете до того, как они получат эту мощь. Разрушительное влияние нашего вида, таким образом, может оказаться неостановимым и неизбежным процессом. Это – цена, которую, насколько мы можем знать, платит любая биосфера, где развивается разум, сравнимого с нашим уровня.

Если и существует реальная надежда на то, что будет остановлено уничтожение незаменимых форм жизни, которые делят с нами планету, она, конечно, должна базироваться на продолжающемся углублении понимания, которое абсолютно необходимо, чтобы привести нас к столь маловероятному итогу.

Я не предполагаю, что идея о “мемах” выдающихся мыслителей, о которых я говорил в этой статье – прежде всего Поля Мартина и Джареда Даймонда – даст исчерпывающее объяснение экологической дилеммы. Однако, на мой взгляд, они далеко продвинулись по пути поиска того понимания, которое необходимо нам для сохранения достойной части биосферы.

Если скорость и мощь эволюции культуры – Докинс называет это “мемической” эволюцией – отвечает за возникновение наших экологических проблем, она также могла бы быть ключом к их решению. Стало уже почти банальностью, что генетическая эволюция движется со скоростью ледника по сравнению с ее культурным аналогом. Вполне резонной догадкой является, например, то, что целый ряд людей, рожденных еще до первого продолжительного и контролируемого полета 17 декабря 1903 года на Китти Хок, летали на сверхзвуковой скорости на самолете Конкорд (который получил коммерческое применение в 1976 году). Подобно генетической эволюции, эволюция культуры может привести к результатам настолько удивительным и неожиданным, что они, до их появления, в общем могли бы рассматриваться как невозможные, однако в отличие от генетической эволюции, культурное развитие делает это ошеломляюще быстро.

Как бы оскорбительно и абсурдно это ни звучало для фермеров, которые сегодня противостоят реинтродукции волков в Йеллоустонский национальный парк, не обязательно будет столь же невозможно доказать их внукам мудрость решения о возвращении львов и слонов в Монтану и Вайоминг, когда люди начнут всерьез думать о гарантии сохранения биологического разнообразия. Разнообразия, которое они сегодня, похоже, обрекли на уничтожение.