AFX.RU

 Если у вас сложилось впечатление, что большие животные Африки или Южной Азии были совершенно неуязвимы для технологического скачка и изобретательности этих “полностью современных” людей, значит мои слова были слишком смелыми: 12 тысяч лет назад искусность и эффективность человеческого вида достигли столь ужасного уровня, что даже животные, эволюционировавшие вместе с семейством гоминид в их изначальных областях – Африке и Южной Азии – не смогли выдержать этот натиск. В Африке, например, вымерло около шести видов крупных млекопитающих, включая гигантскую антилопу из группы Аlcelaphine или антилоп гну, и могучего длиннорогого буйвола Pelorovis, аналога длиннорогих диких быков Евразии и американского длиннорогого бизона. (А также включая, вероятно, динотерия – удивительного слона из древнего изолированного семейства, у которого бивни росли не из верхней, а из нижней челюсти и загибались кольцом к груди. – прим. переводчика).

Растущее осознание того, что большая часть крупных сухопутных животных были уничтожены нашим собственным видом более 10 тысяч лет назад, приводит к пониманию, что этот вид, также более 10 тысяч лет назад, достиг уровня интеллекта, который просто преодолел ограничения, которые экология накладывает на все виды живых организмов планеты, составляющие биосферу. Винить наших предков за нарушение “системы экологических сдержек и противовесов” невозможно – рубеж экологической безопасности вида человек разумный был преодолен без какого-либо осознания того, что этот процесс вообще происходит.

{module Баннер2}

Другие виды также могли испытывать временное снятие или псевдо-снятие подобных экологических ограничений. Когда 900 лет назад, например, крысы были непреднамеренно завезены людьми в Новую Зеландию, они, как пишет в своей книге “Пожиратели будущего” Тим Фланнери, превратились в бедствие таких масштабов, какие никогда больше не были превзойдены. Нет ничего таинственного в подобных катастрофах: вполне предсказуемо, что крысиные популяции испытают взрывное увеличение численности, освобожденные от армии своих обычных хищников и конкурентов, которые сдерживают их размножение в Азии, и наделенные на первый взгляд неограниченными источниками добычи в виде аборигенных животных и растений Новой Зеландии. Столь же предсказуемым является коллапс этой “крысиной чумы”, который вероятно произошел, когда виды, питавшие собой этот взрыв крысиной популяции – нелетающие или плохо летающие наземные птицы, шесть видов аборигенных лягушек, крупные аборигенные улитки и цикады – стали крайне редки или, как произошло во многих случаях, были уничтожены полностью.

Гепарды, живущие в Серенгети, не представляют из себя “бедствия”. У них множество конкурентов, которые способствуют контролю над их численностью, а их добыча – в основном, но не исключительно газели – далеко не наивна и не беспомощна. Сами гепарды “позаботились” об этом, “разводя” самых быстроногих антилоп. Они сделали это непреднамеренно, просто уничтожая медлительных на протяжении тысяч поколений. С нашей точки зрения, “медлительная” газель не менее других способна бежать с захватывающей дух скоростью. Тем не менее бросок этих стремительных кошек, как и другие формы естественного отбора, может производить исключительно точный замер – эффект десятых долей секунды в беговом поединке гепарда и газели на дорожке длиной в какую-то сотню метров может быть не менее решающим и пожалуй несколько более окончательным, чем на соревнованиях людей по легкой атлетике. Вечно участвуя в подобных гонках, антилопы, разумеется, производят столь же тщательный отбор гепардов, как и те – антилоп. Менее быстроногий хищник обречен на голодную смерть.

В результате такого взаимодействия популяции гепардов и газелей относительно стабильно сбалансированы друг относительно друга. И каждая из популяций, конечно, также сбалансирована (посредством не менее длительного и испытывающего взаимодействия) с популяциями других видов, оказывающих на нее воздействие – от леопардов и трав до вирусов, которые бесконечно проверяют на прочность иммунные защиты организма.

Охотились ли они на вилорогих антилоп в Небраске времен ледникового периода, на кроликов в сегодняшнем Иране или на антилоп-прыгунов в современной Намибии, гепарды, говоря экологически, всегда были связаны с регионами, которые мы можем назвать “метафорический Серенгети”. Это – экосистема, поддерживающая численность популяции каждого отдельного вида, ее составляющего, на уровне, который стремиться поддержать биологическое разнообразие сообщества в целом.

Популяция гепардов остаются в этих “сохраняющих биоразнообразие пределах” вовсе не из-за того, что ее члены в каком бы то ни было смысле “обуздывают себя” или “предусмотрительно думают о будущем”. Представление о том, что природные хищники поддерживают свою численность на должном уровне, “убивая только то количество жертв, которое им нужно” – это миф. Это правда, что охотники, подобные гепардам, действительно обычно убивают ровно столько, сколько им необходимо, но причина вовсе не в “сдержанности”. Если бы гепарды были способны убивать в любое время, когда ни пожелают поесть, они, словно первые поколения новозеландских крыс, больше не умирали бы от голода. В таких условиях даже если бы каждый отдельный гепард убивал ровно столько, сколько ему нужно, вся популяция в целом очень скоро раздулась бы до размеров “экологической чумы”. То, что этого не происходит в нормальных условиях, просто связано с фактором ограничений, которые накладывает экосистема на популяции любых организмов. Большинство детенышей гепардов (или молодых крыс) останется без пищи (или без необходимого жизненного пространства, или без сексуального партнера), которые им требуются чтобы вырасти и начать размножаться.

Таким образом, “метафорический Серенгети” поддерживает биоразнообразие, с безжалостной эффективностью удаляя “излишек” особей, которые производит каждый вид животных и растений. Если люди находят уровень детской смертности в нищих странах, где население удваивается каждые 30 лет, пугающе высоким, то как же они должны расценивать уровень смертности, который был неизменен на протяжении первых 500 тысяч лет человеческой истории, когда рост популяции был практически равен нулю? Утверждение Шопенгауэра, что “…каждый раз нам требуется определенная доля озабоченности или печали, или неудовлетворенных желаний, подобно тому как кораблю нужен балласт, чтобы он удерживался на плаву…” может быть спорным в философском контексте, в котором оно первоначально возникло, однако оно абсолютно точно отражает принцип функционирования “метафорического Серенгети”.

Какой организм, имей он на то силы, не выделил бы в свою пользу большую часть из тех ресурсов, что “метафорический Серенгети” скупо распределяет с такой заботой о биоразнообразии и с таким бессердечным равнодушием к индивидуальным жизням? Понимай он больше ситуацию в этом “Серенгети”, человек уже 200 тысяч лет назад мог бы возжелать избежать не только данного конкретного сухого сезона или столкновения с данным конкретным леопардом, своим смертельным врагом, но и пожелать вообще выйти из под контроля “метафорического Серенгети”, который делает его собственную жизнь и жизнь его семьи столь непредсказуемой и опасной.